[Фамарька]

Маша выходит из кухни с тарелкой в руках, через тускло освещённую прихожую идёт в кабинет. Долго смотрит на экран компьютера - на нём движутся звёзды. Просто заставка, но кажется, что летишь в космосе.

Так суждено, так надо.

Маша стоя зачёрпывает ложкой десерт - шоколадные шарики с молоком, смешная детская еда. Но это вкусно. Отворачивается от монитора и смотрит в зеркало - пыльное зеркало в деревянной раме стоит на столе, его наполовину загораживает огромная стопка бумаг и книг.

У девушки растрёпанные волосы, плоский взгляд - словно подёрнутый пеленой. На ней фиолетовая рваная рубашка и длинные мятые коричневые брюки. Маша стоит на холодном, давно не метёном полу - босиком.

Ты не идёшь к смерти, тебя к ней тащит.

Квартира похожа на заколдованное царство. Всё завалено непонятным хламом. На стене над кроватью - портрет, на портрете - остроухий инопланетянин, который никогда сюда не прилетит. За окнами - фантастические пейзажи: то удивительный город с невероятно высокими домами, с машинами, которые будто приехали прямо из будущего, то - сказочный лес, там сейчас осень, дождь, и всё горит мокрым золотым пламенем. Разумеется, это всё не настоящее.

Кто бы думать посмел, что всё закончится так...

Маша ставит в раковину тарелку, снимает равную рваную фиолетовуя рубашку, надевает чистую белую футболку с надписью "невыносимая лёгкость бытия". Натягивает носки и кроссовки, закидывает за спину небольшой рюкзачок. Бросает взгляд на фотографию, что стоит на полке, за стеклом: старик с длинной белоснежной бородой, с белыми волосами, перехваченными шнурком, сквозь большие очки внимательно смотрят голубые глаза, и мягкая улыбка, кажется, вот- вот проступит на лице. Этот человек мог бы, наверное, дать хороший совет, если бы был жив.

Жить - это больно.

Она открывает дверь. Да, в этой заколдованной квартире есть дверь, и ничто не мешает выйти.

За дверью - коридор, он уходит в бесконечность. Шаг, ещё один шаг, чуть быстрее... Просто идти. Просто идти вперёд.

В какой-то момент Маша остановится, сядет у стены, прикроет глаза. Вытащит из рюкзака заветную бутылочку. У жидкости в бутылочке - каждый раз другой цвет и другой вкус, но это неважно. Маша тяжело вздохнёт и сделает глоток.

Идти по коридору можно сколь угодно долго и быстро. А вернуться обратно - одна секунда, один глоток жидкости, то приторно-сладкой, то солоноватой, то кислой и прохладной. Один глоток. Остановиться уже не сможешь.

И взгляд из зеркала - отстранённый, почти бессмысленный. И уже не так хочется знать, что же там - в конце коридора. Может быть, там ничего и нет, хотя Маша знает - неправда, есть, но что - неизвестно.

Да, я боюсь.

Иногда Маше кажется, что одно-единственное слово могло бы её освободить. Например, слово "вереск". Или - "миры". Или - "шапка", а почему бы и нет? Это может быть любое слово, но как найти нужное?

Бывает, кажется: вот он, ответ, вот оно, то самое слово, ура, наконец-то, свобода! И Маша вскидывает руки к потолку, и смеётся радостно, освобождённо, и бежит, босиком, без рюкзака, по бесконечному коридору... Но всё проходит, и снова - та же знакомая квартира, тот же старый пыльный хлам.

Я не сдамся. Я буду сражаться.

.....................................

Я чуть не забыла в очередной раз признаться в любви. Люди, я люблю вас, и никогда не устану это повторять.